«Спартак» – наше всё. Откровения кумира красно-белых - Егор Титов

Не представляю, кем бы я был, если бы не футбол! Ну кем бы? Инженером, экономистом, официантом? Каждый день ходил бы на работу согласно оговоренному графику, каждый день выполнял бы одни и те же функции. Профессий миллион, но не факт, что среди них я отыскал бы свою.

Почти убежден, по-другому жить мне было бы не так интересно. Футбол мне дает так много, что иногда я просто не знаю, где работа, а где все остальное. Через футбол я столько всего познал! Посмотрел весь мир, побывал в краях, которые поистине считаются райскими. Как-нибудь сяду, прикину, какое количество стран я посетил. Полагаю, полсотни непременно наберется. Моя нога не ступала только на землю Австралии, Океании и Америки.

Я исконно русский человек, и поэтому политика, мировоззрение Америки мне не по душе. Но я горю желанием посмотреть Нью-Йорк. Тягой к этому городу, как ни удивительно, я обязан Вилли Токареву. В нашем дворе летом частенько крутили песни советских эмигрантов. И почти во всех текстах Токарева что-то рассказывалось про Брайтон-Бич. Я находил для себя сочетание этих слов весьма забавным. И как-то незаметно загорелся идеей пройтись по этой самой Брайтон-Бич. Уверен, что пройдусь. И как знать, допускаю, именно футбол мне подарит такую возможность.

Профессиональные секреты

Глава 15

Как работать на тренировках

Это только кажется, что все так просто. Вышел на поле, выполнил все задания, которые тебе дал тренер, и уехал домой. На самом деле тренировка – процесс во всех отношениях исключительный. По молодости мне хотелось заниматься постоянно. Если бы было можно, я бы с мячом на поле ночевал, настолько был предан и влюблен в футбол. В такой одержимости и скрывается серьезная опасность для еще не сформировавшегося организма.

Ведь сам игрок по неопытности не чувствует своего предела. Все в диковинку. Ты, как розовый поросеночек, радуешься всему на свете и стремишься быть еще лучше. Ощущения усталости вообще не возникает. Ты не слышишь свой организм, не понимаешь, как он адаптируется к нагрузкам. Сейчас же я почти все про себя знаю. И с позиции прожитых в футболе лет наконец-то имею полное представление о своих ошибках. Раньше, когда Олег Иванович увозил нас на предсезонные сборы, Анатолий Федосеич Королев подсказывал мне: «Егор, ты форму набираешь быстро, а до старта сезона еще далеко. Поэтому ты себя побереги. Не спеши рвать жилы».

Раньше ведь никто не учитывал наши индивидуальные особенности, и всем нам давался одинаковый объем работы. На первом этапе большие нагрузки мне действительно были не нужны, но я все равно вкалывал по полной программе. За три месяца сборов расходовалось столько сил, что на концовку сезона их порой и не оставалось. Но тогда вся страна жила по такой системе, и деваться было некуда. Сачковать же я не умею. Да у Романцева это было и нереально.

Мы 4 января, в день рождения своего любимого наставника, всегда улетали на сборы и, не успев толком распаковать вещи, попадали под колоссальные нагрузки. Олег Иванович так закручивал гайки, что у многих возникало желание навсегда закончить с футболом.

Представьте: сразу после отпуска нам давалась «максималка». Мы, дабы облегчить себе участь, скидывали с себя почти всю одежду, не обращая внимания на погодные условия. Команда выстраивалась в линию, и по свистку мы как угорелые неслись через все поле. Прибегаешь, разворачиваешься, и тут раздается очередной свисток. Восемь ускорений подряд без передышки. Глаза на лоб вылезали. После этого мы делали еще восемь рывков с минутными паузами, в ходе которых выполняли различные упражнения. Было тяжело, но во мне обычно появлялся азарт, который подталкивал к тому, чтобы финишировать первым. И таких азартных нас было человек двадцать.

Конечно, с середины тренировки в ход шли различные хитрости: кто-то чуть раньше времени стартовал, кто-то недобегал пару метров. Люди думали, что Романцев этого не видит. Однако он все видел и из любой мелочи был способен сделать вывод. Я быстро это понял и всегда все выполнял от и до.

Допускаю, что на меня как раз подействовали знаменитые методы Романцева. Когда я только начинал свой путь в большом футболе, Олег Иванович проделывал такой фокус. Он перед «максималкой» нас предупреждал: за всеми вами я уследить не смогу, поэтому я выбрал двух человек, за кем буду неизменно наблюдать. Имена этих двух «счастливчиков» он не сообщал, вот каждый из нас и корячился, опасаясь, что главный тренер наблюдает именно за ним. Я выполнял все упражнения очень старательно. Жутко боялся, что из-за меня Романцев остановит занятие и заставит всех пройти испытание повторно. Позора не оберешься. Таким образом в нас вырабатывался и командный дух тоже. Никто не хотел подвести партнеров.

Зато когда «максималка» заканчивалась и мы, изможденные, расползались по номерам, внутри все ликовало. Нас наполняло ощущение собственной значимости: мы выдержали! К концу сборов накапливалась убийственная усталость. Тогда уже мысли были не о том, как бы добежать первым, а как вообще добежать. Один наш прославленный партнер после очередного ускорения рухнул на газон, и его вывернуло всего наизнанку. Вот это была самоотдача!

В ходе же сезона довести себя до такого состояния на тренировках практически нереально. Лично мне при Романцеве нагрузки на занятиях не хватало. Тогда нам еще разрешалось трудиться индивидуально, и я оставался на «продленку», пополнял свою копилочку. Кто-то бил по воротам, кто-то оттачивал пасы. Я же, как правило, делал рывки на длинные и средние дистанции. Я отдавал себе отчет, что для позиции центрального полузащитника необходимо уметь выдерживать темп и совершать большой объем скоростной работы, вот и совершенствовался. Олег Иванович, видя наше с Андреем Тихоновым рвение, делал назидание молодежи. В прессе он любил говорить: «Титов с Тихоновым уже многого добились, но они все равно выходят на тренировку первыми, а уходят последними, не то что юное поколение». Остается надеяться, что эти романцевские заявления на кого-то из ребят подействовали должным образом.

Досадно, что после отставки Романцева индивидуальной работе стало отводиться все меньше места, а при Старкове ее и вовсе категорически запретили. Всей командой мы делали растяжку, и по свистку нас загоняли в корпус. Я так и не понял, почему нельзя было оставаться и при желании доводить какие-то свои качества до совершенства. А так приходилось, если возникала потребность, наверстывать упущенное в конспиративных условиях.

Признаться, после ухода Романцева у меня пропал прежде характерный живой интерес к тренировкам. Ни при Чернышеве, ни при Старкове я уже не получал такого граничащего с эйфорией удовольствия, а лишь механически выполнял свои профессиональные обязанности. Прежде всего мне не хватало эмоций. Не хватало энергетики, идущей от наставников. Во время работы с Ярцевым, например, глаза загорались сами собой. Георгий Александрович всегда очень громко подсказывал. Его голос заглушал шум проезжающих мимо Тарасовки поездов. При этом Ярцев мог остановить занятие и показать, как нужно делать то или иное упражнение. Меня всегда поражала физическая готовность Георгия Александровича. Казалось, что Ярцев вообще не меняется, остается таким же, как во времена своей молодости.